Сколько времени нужно, чтобы адаптироваться в своей профессии, переехав в США? Как сделать блестящую карьеру в мультикультурной среде? И почему пациенты из разных стран предпочитают консультироваться у конкретного специалиста?
Об эксперте.
Вилор Шпитальник – психиатр, врач высшей американской категории. Окончил аспирантуру в Москве, где и получил степень кандидата медицинских наук, а затем продолжил свое образование в Колумбийском университете в Нью-Йорке.
Phone: +1(516) 375-0022
Skype: Vilor.Shpitalnik
e-mail: v.shpitalnik@gmail.com
– Почему вы выбрали профессию психиатра? Или она «выбрала» вас?
Профессия психиатра выбрала меня, потому что после медицинского института я работал на Крайнем Севере, где был единственным врачом в радиусе шестисот километров. И мне, молодому доктору, который теоретически был подготовлен, а практического опыта не было совсем, приходилось делать все: принимать роды, оперировать аппендицит, вытаскивать инородные тела, лечить изжоги и травмы. Другого специалиста в то время там не нашлось. Единственными моими помощниками были опытные медицинские сестры. Городской мальчик, который окунулся в шторм стресса и видел разновозрастных пациентов с проблемами здоровья.
– Вам приходилось, наверное, быть и психологом в том числе, успокаивая больных и их родственников?
– Да! И я быстро усвоил, что все те, кто страдал разными заболеваниями, были эмоционально нестабильны: в постоянной тревоге за жизнь и благополучие. Это особенно чувствовалось на Севере, где суровые условия жизни не только климатические, но и социальные. Я еще не знал, что это такое, после короткого курса психиатрии в институте, но уже занимался и ментальными проблемами моих пациентов. Потом постепенно начал уходить в психиатрию и клиническую психологию.
– Когда вы окончательно решили, что это именно то, чему вы хотите посвятить свою жизнь?
– Одной из отправных точек, когда я окончательно решил, было самоубийство моего близкого друга, известного на тот момент доктора в Москве. К сожалению, я находился в отпуске, когда все произошло. Мне очень хотелось помочь людям с симптомами депрессии и безнадежности. Я видел много человеческих трагедий…
– У вас довольно хорошо в карьерном плане все складывалось в Москве: ординатура, аспирантура с кандидатской диссертацией, успешная работа. Но потом вы решили круто изменить свою жизнь…
– Я рискнул и приехал в Америку уже в солидном возрасте. С английским проблем не было, потому что я его учил с ранних лет. Мне сразу предложили интересное занятие – читать лекции. Работал с иммигрантскими общинами: азиатскими, африканскими…
– Тяжело было адаптироваться?
– Лично мне адаптироваться было несложно, несмотря на то, что первой общиной была африканская. Я соприкасался в своей деятельности с гарлемским госпиталем (Harlem Hospital Center), который является частью Колумбийского университета. Пришлось приспосабливаться к культуре темнокожих, с которой я не был знаком до этого момента, не считая известных музыкантов. Ну и год ушел на то, чтоб сдать экзамены…
– Сложно ли подтверждать диплом своей страны на территории США?
– Это экзамен, который состоит из трех частей. Нужно сдать теорию, а это: анатомия, физиология, фармакология, неорганическая химия, биология, патология. Затем практические дисциплины: хирургия, ортопедия, гинекология и так далее. После двух ступеней у вас есть диплом врача, который действует в Америке. Но пока еще не имеете права на работу. Третий этап: получение лицензии.
– У вас все сложилось с первого раза?
– Приехал в США в 1990 году, а в 91-ом уже был в резидентуре в Нью-Йорке. И начал работать сначала в госпитале, а потом постепенно создал частную практику. Очень быстро количество пациентов начало увеличиваться, хотя я никогда не рекламировался. За шесть месяцев было столько клиентов, что некогда стало появляться на, так называемой, основной работе.
– «Сарафанное радио» сделало свое дело?
– Я даже не знаю… Доктора, которые меня знали, начинали рекомендовать, затем пациенты.
– Вы разработали уникальную систему в лечении неврозов, депрессий и навязчивых состояний. Кроме того, вы специализируетесь на устранении сексуальных расстройств. Почему именно эти направления? Вы увидели какую-то закономерность в числе обращающихся к вам пациентов ?
– Я наблюдал у людей тяжелейшие депрессии в связи с сексуальными расстройствами и сексуальные расстройства, как результат эмоциональной нестабильности. У большинства рушились семьи.
– В чем заключается уникальность разработанной вами системы?
– Помимо того, что являюсь врачом высшей американской категории, я – специалист по психофармакологии и занимаюсь всю свою профессиональную жизнь психотерапией. У меня несколько иной подход. Хорошо знаю лекарственные средства для эмоциональной нестабильности, побочные эффекты и как подобрать их так, чтобы они не влияли друг на друга и вместе на человеческий организм.
– Можно, например, сказать, что в 90-х все, как один, обращались с такой-то проблемой, а сейчас с другой?
– В 90-е годы было много разновозрастных иммигрантов с незнанием языка и большое количество тревог. Не только в русской общине. Затем выросли те, кто приехал маленькими или родились здесь. Они тоже не избежали стрессовых ситуаций, связанных с проблемой «отцов и детей».
– Потому что дети вырастают и по менталитету уже настоящие американцы…
– Конечно! Дети более свободны, они другие. Отсюда последствия – конфликты в семье. Сейчас очень много людей обращаются с депрессией, подавленностью, тревожностью.
– Из каких стран ваши пациенты?
– Естественно, очень много русских, потому что они не могут пойти к доктору, который не говорит на их языке. Большинство моих пациентов – англо- и испаноговорящие. Мы же живем в многокультурной стране, поэтому приходится учитывать особенности этнической группы. Это приобретается все с опытом.
– Если дистанционно, по скайпу, ведете прием и пациенту, например, нужно выписать лекарство, а он живет в России, Белоруссии или в Казахстане… Как все происходит?
– Лекарства одинаковые, но некоторые имеют другие названия. Я говорю: «Рекомендую препараты такие-то, их может выписать ваш врач». Многие живут на две страны. Когда находятся в Америке, то наблюдаются у меня.
– Какие-то семинары и лекции посещаете?
– Моя концепция: функционирующий доктор, который всегда развивается в выбранном направлении. Я по сей день не только учу, но и учусь. Совсем недавно участвовал в ежегодной конференции Американской ассоциации психиатров. Она проводится раз в год в различных городах США и Канады. Посещаю и зарубежные мероприятия.
– Нужно ли подтверждать какие-то документы об образовании?
– Я стал врачом высшей американской категории. Она должна подтверждаться каждые десять лет. У меня, как раз, подходит следующий экзамен.
– Это сложный процесс?
– Тяжелый экзамен. Включает в себя психиатрию и неврологию. Мы с невропатологами сдаем вместе. Разница в том, что в нашем буклете семьдесят пять процентов вопросов по психиатрии, а двадцать пять по неврологии. А у них наоборот.
– Дайте совет, как стать успешным психиатром тем, кто собирается переезжать в США.
– Медицина универсальна во всем мире, как и страдания. Другое дело, что подходы в Соединенных Штатах и на постсоветском пространстве несколько иные. В Америке психиатрии придается гораздо большее значение. Думаю, что сейчас ситуация с этим гораздо лучше в современной России. Есть различия в менталитете, несмотря на то, что люди всегда остаются людьми. В моей работе я это учитываю.
– Резюмируем вышесказанное: ехать с хорошим английским и постоянно развиваться…
– Помните, что здесь не играет роль акцент. Мы – страна иммигрантов. Главное – знать язык: грамматика, построение.. Вы должны уметь сочинить, рассказать, выступить…
– И наш коронный вопрос: любимое место в Нью-Йорке?
– Я обожаю парки: Центральный (Central Park) и Бэттери (Battery Park). Люблю бывать в своем незабвенном Гарлеме от East 125 street и выше.. Джаз там слушаю. С удовольствием хожу еще в Карнеги-холл (Carnegie Hall). В Метрополитен-опере (Metropolitan Opera) у меня есть любимая певица, которая там иногда бывает – Анна Нетребко. Видел почти все бродвейские постановки. Нью-Йорк – прекрасный город, который предлагает замечательные возможности…
Comments are closed.